Краткий пересказ собачье сердце, «Собачье сердце». Краткое содержание - Русская историческая библиотека
Поэтому, подойдя к двери квартиры Филиппа Филипповича, Шарик спокойно сложил первые три буквы в надписи на табличке: Пэ-ер-о — Про. Преображенский находится в ожидании, а пес все это время живет у него в полное удовольствие. В году Михаил Булгаков закончил Первую киевскую гимназию и поступил на медицинский факультет Киевского университета. Если же «Собачье сердце» в сокращении придется по вкусу, можно смело браться за прочтение шедевра полностью.
За вами? Да на край света. Дойдя до какого-то дома за человеком, Шарик увидел швейцара. А швейцар для пса был похлеще дворника: Совершенно ненавистная порода.
Живодер в позументе. Швейцар почтительно обращается с господином, от этого в глазах Шарика человек превратился практически в божество.
Швейцар, которого, оказывается зовут Федор, сообщает Филиппу Филипповичу так он называет господина , что в доме выбрали новое товарищество правления и что в третью квартиру вселили новых жильцов. Вместе с Филиппом Филипповичем пес поднимается по мраморной лестнице в квартиру. Шарик в своем бесприютном существовании выучился читать по цветам: сине-зеленые надписи обязательно обозначали «Мясную торговлю», «изразцовые квадратики» означали «Сыр», букву А он выучил в «Главрыбе» на Моховой, а букву Б — из слова «рыба»: подбегать к этой вывеске удобнее было с конца.
Поэтому, подойдя к двери квартиры Филиппа Филипповича, Шарик спокойно сложил первые три буквы в надписи на табличке: Пэ-ер-о — Про. За дверью их встретила женщина в белом фартучке и кружевной наколке.
Пес неуверенно зашел в переднюю, где господин осмотрел Шарика и увидел на боку ожог. Женщину в фартучке звали Зина, ей Филипп Филиппович отдал приказ об отправлении Шарика в смотровую.
Пес, почуяв подвох, решил сбежать, не желая оставаться в «собачьей лечебнице», как он обозначил новое помещение, куда его притащили. В дверях показалась еще одна личность в белом халате и быстро сунула под нос бедному псу тошнотворную жидкость: Братцы, живодеры, за что же вы меня? И он завалился на бок. Когда Шарик очнулся, бок не болел совсем.
Он открыл глаза и стал прислушиваться к разговорам. Новая личность спрашивала Филиппа Филипповича о том, как удалось такого нервного пса вообще привести в квартиру. Единственным способ, который возможен в обращении с живым существом.
Террором ничего нельзя поделать с животным…террор не поможет…ни белый, ни красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему». Шарик встал на ноги и поплелся за профессором Филиппом Филипповичем в кабинет: «Прежде всего он полыхал светом: горело под лепным потолком, горело на столе, горело на стене, в стеклах шкафов. Свет заливал целую бездну предметов». Особенно привлекла внимание Шарика громадная сова. Филипп Филиппович сел за стол и начал прием пациентов, очень необычных пациентов.
Например, Шарик увидел интересного человека с зелеными волосами, морщины были у этого человека по всему лицу, но само лицо было розовым, как у маленького ребенка.
Одна нога еле тащилась, зато другая прыгала, как мячик. Далее зашла дама, явно скрывающая свой возраст, с темными кругами под глазами, но с постепенно меняющимся на розовый приятный цвет лицом.
Осмотр свой профессор вел в этот раз за ширмой, предварительно уложив барышню на какое-то странное кресло. У Шарика потемнело перед глазами, и он заснул. А профессор работал не покладая рук.
Пес окончательно очнулся вечером, когда в комнате оказались четыре особенных посетителя. Филипп Филиппович смотрел же на вошедших, как полководец на врагов. Это были новые представители домоуправления: Швондер, Вяземская, Пеструхин, Жаровкин.
Пришли они с целью обязать профессора уступить несколько своих комнат, общее число которых составляло семь, так как на повестке дня собрания жильцов было уплотнение квартир.
Филипп Филиппович, разъяренный, звонит какому-то значительному лицу, после этого звонка, раздосадованные, посетители уходят. А профессор просит Зину накрывать стол для обеда. Филипп Филипович садится обедать вместе со своим ассистентом, уже знакомым Шарикову, как личность, которая сунула псу под нос странную жидкость, и которого зовут Иван Арнольдович. Обед поражает роскошью: семга, маринованные угри, сыр, икра, раки, водка. У Шарика текут от предвкушения и запахов слюнки. Профессор с вилки кормит счастливого пса.
Теперь этот человек для Шарика точно закрепил за собой статус божества. После этого псу Зина принесла кусок осетрины и ростбифа. Наевшись до отвала, Шарик развалился на полу и стал слушать разговоры двух, теперь приятных ему, людей. Филипп Филиппович с презрением относится к новой «власти» дома. И эта разруха — в головах людей. Ассистент отпрашивается по личным делам на этот вечер, а профессор отправляется в Большой театр на оперу «Аида». Шарик в блаженной неге засыпает и думает, что поистине он вытащил «собачий билет».
В течение недели пес сожрал столько же, сколько в полтора последних месяца на улице. Шарик, как мог, высказывал почтение своему хозяину, просто обожал его и был готов на все, лишь бы остаться в этой квартире. Зина же постоянно ругала Шарика за его проделки, число которых росло с каждым днем. То сову разобьет, то статуэтку профессора Мечникова куда-то засунет. Горничная предлагала выпороть пса.
На что профессор всегда отвечал: Никого драть нельзя. На человека и животное можно действовать только внушением. Через некоторое время псу купили ошейник. Шарик сначала сопротивлялся, чтобы носить эту вещь, а потом понял, что ошейник — все равно что портфель , потому что бездомные собаки с завистью смотрели на прогуливающегося с Зиной пса.
Любимым местом в квартире профессора для Шарика была кухня, где работала Дарья Петровна. Это было просто райское место. Он со сладострастием наблюдал за тем, как готовила кухарка, вдыхал ароматы и запахи и частенько ему перепадали вкуснейшие куски с хозяйского стола. Руки божества, обнаженные по локоть, были в рыжих резиновых перчатках, и скользкие тупые пальцы копошились в извилинах».
В этот день Шарика кольнуло предчувствие еще с утра. Зина сводила его погулять, обед прошел как обычно, приема у профессора не было. Вдруг зазвонил телефон, после разговора он засуетился, велел наскоро подавать обед.
В это время приехал Иван Арнольдович и привез с собой дурно пахнущий чемодан и прошел в смотровую. Откуда Шариков услышал реплики: — Когда умер? Шарика было велено не кормить и запереть в ванной. Около 15 минут пес провел в тоске и неясности, затем пришла Зина, надела на него ошейник и повела в смотровую. Пес насторожился и стал сопротивляться. В смотровой он увидел во всем белом Филиппа Филипповича, руки которого были в черных перчатках, и Ивана Арнольдовича, у которого глаза были.
Снова Шарику подсунули под нос вату с тошнотворным запахом. Ужас исчез, сменился радостью…Затем весь мир перевернулся дном кверху…Потом — ничего. Пёс некоторые время находился на грани жизни и смерти, но потом стал быстро поправляться, много есть и стремительно расти.
Шерсть Шарика начала выпадать, его вес и рост приблизились к человеческому. Он стал подниматься с постели и стоять на задних лапах. Но самое удивительное — собака начала произносить человеческие слова. Среди лексики Шарика преобладала мaтерная ругань. Среди фраз он чаще всего употреблял: «Слезай с подножки», «Я тебе покажу! На это он коротко ответил «Отлезь, гнидa». Так выяснилось, что пересадка гипофиза ведёт не к омоложению, а к очеловечению!
В попытке разъяснить странные привычки бывшей собаки Преображенский и Борменталь справились о личности умершего человека, чей гипофиз был пересажен при операции.
Им оказался пьяница-пролетарий Клим Чугункин, который трижды судился за кражи, занимался игрой на балалайке по трактирам и погиб от удара ножом в пивной. Вскоре оперированный Шарик окончательно превратился в человека крайне несимпатичной наружности и гадких повадок. Филипп Филиппович и Борменталь тщетно отучали его бросать на пол квартиры окурки, плевать во всех углах и правильно пользоваться писсуаром. Это существо не могло отделаться от собачьего инстинкта бросаться на котов.
Прыгая на них, оно било стёкла в шкафах и буфете, срывало трубы в ванной, устраивая настоящий потоп. Хуже всего — недавний пёс сдружился с ненавидевшими профессора Преображенского «жилтоварищами». Швондер учил его «защищать свои интересы» перед Филиппом Филипповичем. Шарик потребовал, чтобы ему оформили человеческие документы. Он придумал себе имя в новом большевицком стиле — Полиграф Полиграфович, а фамилию «согласился принять наследственную» — Шариков. Пообщавшись со Швондером, никогда не работавший Шариков объявил себя «трудовым элементом».
В Преображенском и Борментале он явно видел «эксплуататоров». Во время еды Шариков норовил пользоваться руками, а не вилкой и ложкой. Он так налегал на водку, что её приходилось у него отнимать. Преображенский и Борменталь не оставляли попыток приобщить Полиграфа к приличным манерам. Но в театр он ходить отказывался, называя его «контрреволюцией», а цирк с ним можно было посещать только тогда, когда в программе не было котов. Двух докторов огорошило известие, что Шариков сам начал читать книги.
Но когда они поинтересовались, какие, то услышали, что — переписку Энгельса с Каутским, которую дал Швондер. Шариков, впрочем, был «не согласен» с обоими этими теоретиками, находя их социальные идеи слишком запутанными — лучше просто «взять всё и поделить». Филипп Филиппович, придя в настоящую ярость, велел Зине найти среди вещей Шарикова книгу с перепиской Энгельса и бросить её в огонь. Раз, когда Борменталь увёз Полиграфа в цирк, Преображенский достал из шкафа жидкость с заспиртованным гипофизом собаки Шарика, стал разглядывать его и качать головой, как будто собираясь на что-то решиться.
Вскоре Шарикову принесли человеческие документы с его новым именем и справку о том, что он является членом «жилтоварищества». Полиграф тут же заявил претензию на «жилплощадь в шестнадцать квадратных аршин в квартире у ответственного съемщика Преображенского». Но когда разгневанный Филипп Филиппович пригрозил, что перестанет его кормить, Шариков на время притих: ему надо было где-то «харчеваться».
Однако уже в самом скором времени он украл из кабинета Преображенского два червонца, исчез из квартиры и вернулся ближе к ночи совершенно пьяный. С ним были ещё два неизвестных пьяницы, которые изъявили желание переночевать. При угрозе вызвать милицию эти два непрошенных гостя скрылись, но с ними пропали малахитовая пепельница, бобровая шапка и трость профессора. Кражу двух червонцев Шариков пытался свалить на домработницу Зину.
Той же ночью Преображенский и Борменталь обсудили всё случившееся. Терпеть дальше Шарикова было невозможно, но что с ним делать? Борменталь порывался накормить его мышьяком. Филипп Филиппович уговаривал ассистента не идти на преступление. Преображенский горестно признавал: результатом его операции стало величайшее открытие, но похоже, что человечеству оно может принести больше вреда, чем пользы.
Посреди разговора в кабинет к врачам неожиданно вошла повариха Дарья Петровна, тащившая за шиворот полуголого, пьяного Шарикова: тот приставал к ней и Зине с наглыми дoмогательствами. На следующее утро Шариков исчез, захватив с собой бутылку рябиновой из буфета и перчатки доктора Борменталя.
Швондер уверял, что он ещё и занял у него семь рублей — якобы, на покупку учебников. Человек с собачьим сердцем отсутствовал три дня, а потом вернулся на грузовике и сообщил, что «поступил на должность». Шариков показал бумагу, из которой явствовало: он назначен «заведующим подотделом очистки г.
Москвы от бродячих животных котов и прочее ». От Полиграфа страшно несло кошачьим запахом. Он объяснил, что вчера весь день душил котов, которые пойдут на «польты» пролетариям. Через два дня Шариков привёл с собой молодую особу. Он намеревался поселиться с ней в квартире Преображенского, а Борменталя настаивал выселить.
Но когда профессор рассказал барышне историю происхождения её жениха от жившего в подворотне пса, та расплакалась и ушла.
Ещё через пару дней один из пациентов Преображенского, работник следственных органов, предупредил: Шариков при помощи Швондера составил донос.
В нём профессор характеризовался, как «контрреволюционер и явный меньшевик», который приказал спалить в печке книгу Энгельса.
Преображенский и Борменталь потребовали, чтобы Полиграф немедленно съехал с квартиры. Но Шариков показал шиш и попытался вынуть из кармана револьвер. Борменталь отчаянным броском повалил его на кушетку. У Шарика выпадает шерсть, меняется форма черепа, быстро вырастают кости, лай его становится похож на человеческий смех. Вскоре он отчётливо произнёс «абыр». Когда у пса отпал хвост и он начал произносить достаточно много слов, то Борменталь начал называть его существом.
После чего профессор сделал вывод: «перемена гипофиза даёт не омоложение, а полное очеловечение». Спустя три недели он уже мог поддержать разговор и даже умел читать. Выяснилось, что пересаженные псу органы были взяты у многократно судимого Клима Чугункина — молодого человека двадцати пяти лет. Он зарабатывал на жизнь, играя в трактирах на балалайке, а погиб в пьяной драке. И Преображенский сделал вывод, что личность передалась псу. А тем временем по Москве пошли слухи о конце света, и квартиру осадили старушки, желающие посмотреть на «говорящую собачку».
Преображенский и Борменталь пытаются воспитать Шарика, дать ему образование и привить необходимые привычки. Но повадки Шарика далеки от интеллигентности и нервируют профессора.
После общения с домкомом, пёс требует оформить ему удостоверение личности. Он выбирает себе имя «Полиграф Полиграфович», а фамилию — Шариков. Профессор хочет выкупить комнату для Шарикова, но Швондер отказывает ему. В квартире профессора случается потоп из-за того, что Шариков погнался за котом. Шариков за обедом пьёт водку, словно алкоголик.
Ему предлагают съездить в театр, но ему больше нравится идея пойти в цирк. Когда ему предлагают почитать, он отвечает, что читает «…переписку Энгельса с Каутским».
Доктора в шоке узнают, что эту книгу дал ему Швондер. Также Шариков заявляет профессору, что тот занимает слишком много комнат, когда обычным людям жить негде. И взбешённый профессор произносит речь о том, что Шариков находится на низшей ступени, а поступки его напоминают звериные. Всё же он отправляет Шарикова с Борменталем в цирк, а сам запирается в кабинете с гипофизом Шарикова. Доктора запираются и думают над тем, что дальше делать с Шариковым, так как поведение его становится просто невыносимым, а научить его хорошим манерам не удаётся.
Они приходят к выводу, что получился «человек с собачьим сердцем» и эксперимент нужно прекращать. Пока доктора совещаются пьяный Шариков чуть не изнасиловал Зину.
Его насильно укладывают спать. Через некоторое время Полиграф Полиграфович приносит известие, что он устроился на работу, а ещё через время он приводит с собой девушку, с которой намерен расписаться. Тогда Преображенский приглашает девушку к себе и рассказывает о происхождении Шарикова.
Она в слезах убегает. На следующий день к профессору явился пациент и принёс донос на него, составленный со слов Шарикова, подписанный Швондером. Это стало последней каплей для профессора. Когда он предложил Шарикову съехать, тот наставил на него револьвер. Борменталь схватил его и стал душить его подушкой. Через десять дней в квартиру профессора пришли представители уголовного розыска, следователь и Швондер. Они предъявили ему ордер на обыск и обвинение в убийстве Шарикова.
