Луч света во тьме
Кабанов вздыхая — в сторону. Обычно силы двигаться вверх находятся тогда, когда понимаешь, что достиг дна и если ещё хоть чуть-чуть ниже то смерть. Как понять кем я являюсь?
Ярче чем Жизнь, сильней темноты, Ты Уничтожительница моей пустоты. Свет, что спасает, Жизнь, что мне смысл даёт, Когда-нибудь и моё счастье придёт.
Но во мраке Лицо, мне не видно тебя, И нет мне ответа, хотя спросил Я себя, Сокрыт, неизвестен, прекраснейший лик, Силуэт цветка жизни предо мною возник! Как свет прекрасна, чиста как роса, Идёшь по траве ты, на ногу боса.
Ярче чем солнышко светишь, Но почему, Ты мне не ответишь? Та, что владеет такой красотой? Сильнее чем звезды ночною порой?
Ярче рассвета, что свет миру даёт? С тишиною закат мне скоро придёт… Я теперь хочу дальше жить и бороться!
Но с каждым днём мне всё сложнее даётся, Хотя Ты с каждым рассветом всё ближе ко мне! Я не погибну в своей пустоте.
Но торопись обнаружить себя!
Узнай же сколь сильно, тебя любить буду Я! Сильнее чем звезды тянет Земля… Когда придёт время мне встретить тебя? Катерина, эта преступница, представляется нам в драме не только не в достаточно мрачном свете, но даже с сиянием мученичества. Она говорит так хорошо, страдает так жалобно, вокруг нее все так дурно, что вы вооружаетесь против ее притеснителей и, таким образом, в ее лице оправдываете порок.
Следовательно, драма не выполняет своего высокого назначения. Все действие идет вяло и медленно, потому что загромождено сценами и лицами, совершенно ненужными.
Это сравнение с каноном Добролюбов проводит для того, чтобы показать, что подход к произведению с готовым представлением о том, что должно в нём быть показано, не даёт истинного понимания. Истина не в диалектических тонкостях, а в живой правде того, о чем рассуждаете. Нельзя сказать, чтоб люди были злы по природе, и потому нельзя принимать для литературных произведений принципов вроде того, что, например, порок всегда торжествует, а добродетель наказывается».
Далее автор обращается к другим критическим статьям о «Грозе», в частности, Аполлона Григорьева, который утверждает, что основная заслуга Островского — в его «народности». Григорьев не объясняет, и потому его реплика показалась нам очень забавною».
Затем Добролюбов приходит к определению пьес Островского в целом как «пьес жизни»: «Мы хотим сказать, что у него на первом плане является всегда общая обстановка жизни. Он не карает ни злодея, ни жертву. Вы видите, что их положение господствует над ними, и вы вините их только в том, что они не выказывают достаточно энергии для того, чтобы выйти из этого положения.
И вот почему мы никак не решаемся считать ненужными и лишними те лица пьес Островского, которые не участвуют прямо в интриге. С нашей точки зрения, эти лица столько же необходимы для пьесы, как и главные: они показывают нам ту обстановку, в которой совершается действие, рисуют положение, которым определяется смысл деятельности главных персонажей пьесы». В «Грозе» особенно видна необходимость «ненужных» лиц второстепенных и эпизодических персонажей.
Автор анализирует внутреннее состояние героев «тёмного царства»: «все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя она еще и не видна хорошенько, но уже посылает нехорошие видения темному произволу самодуров.
И Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила. Она предвидит конец их, старается поддержать их значение, но уже чувствует, что нет к ним прежнего почтения и что при первой возможности их бросят».
Затем самый характер Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается нам в самой ее гибели». Далее Добролюбов анализирует образ Катерины, воспринимая его как «шаг вперёд во всей нашей литературе»: «Русская жизнь дошла до того, что почувствовалась потребность в людях более деятельных и энергичных».
Образ Катерины «неуклонно верен чутью естественной правды и самоотвержен в том смысле, что ему лучше гибель, нежели жизнь при тех началах, которые ему противны. В этой цельности и гармонии характера заключается его сила. Что ей смерть? Все равно — она не считает жизнью и то прозябание, которое выпало ей на долю в семье Кабановых».
