Мужчина сириец какой он, Какие они сирийские мужчины. Как выйти замуж за сирийца
При себе у него был постоянно большой черный рюкзак. Но вместо этого огромный поток этих мужчин бросает свои дома и рвётся в Европу, кто-то с семьями, а кто-то и вовсе один, оставляя свою семью на произвол судьбы в полыхающей войной Сирии. Часто они помогают друг другу, выручают в трудных и экстремальных ситуациях. Это в деревне у меня была только одна подружка - Тамара из Одессы - и мы куковали с ней вдвоем, а в Дамаске целое русское сообщество. Сирийцы активно стремятся получить высшее образование и уделяют большое внимание развитию культурного и интеллектуального потенциала.
Я знаю такую семью, мама у нее русская, и она оставалась в Мариуполе при оккупации, а затем через Россию добиралась до Эстонии. Все это было крайне тяжело, она проходила какие-то фильтрационные лагеря. Причем это человек в возрасте, она всегда была довольно просоветской, и вдруг она ощутила, что такое современная Россия, весь этот кошмар. И вот она прибыла сюда, пытается найти каких-то близких знакомых, а так как украинцы настроены не очень хорошо к России, этих знакомых не находится, она не знает, с кем общаться.
И они с завистью смотрели на людей из Закарпатья, которые, побыв здесь, возвращались обратно в Украину. А она мне сказала: "Нам некуда ехать, Мариуполь уничтожен, там российские войска. И что же мы будем делать? Иван Толстой: Какие изменения произошли за этот год в русском сообществе? Вы говорили о русских немцах, а я — о чисто русских. Под углом культуры. Я имею в виду разговоры о необходимости запрета Пушкина, Достоевского и вообще российской государственности.
Есть по этому поводу переживания какие-то, озлобление, выражения, согласие с этим? Ведь фейсбук представляет все пласты, все прически русского сознания: есть и кудряшки, и на прямой пробор, и под скобку стриженые. А вот что видят ваши глаза? Артур Фред: Мои глаза видят вначале очень большой стыд перед украинцами и вначале согласие на все.
У меня лично вообще было желание отказаться от русского языка, и у многих людей в моей френдленте то же самое. Нынешняя попытка убрать русскую культуру — все это разговоры, потому что в Германии ничего такого и близко нет, никто ничего не убирает, в театре ставят русских композиторов и драматургов.
Тем не менее во френдленте стало появляться недоумение по поводу того, почему украинцы совсем не хотят слышать русскую речь или стали такими радикальными. У этой публики такая растерянность, потому что в начале войны они и многие надеялись, что война быстро остановится, элита что-то сделает с Путиным или произойдет восстание, станет свободна Россия, мы опять станем все вместе. Но этого не происходит. И тогда люди начинают писать: как же так, при чем здесь Пушкин, Достоевский?
Что же, не будет России? Есть вот этот страх, очень давно существующий в российском обществе: а вдруг Россия развалится? А какой же это будет кошмар! Почему это будет кошмар, мне не совсем понятно. Нынешний кошмар — самое ужасное. Вот эти подспудные страхи, что нас преследует, они придумали понятие русофобии, которая якобы существует в мире широко.
Что мне кажется просто нелепостью. Да, есть люди, которые не любят русских, но есть люди, которые не любят сирийцев, украинцев, евреев и бог знает кого. Но сейчас есть страх, что вот русофобия до того разойдется, что вообще запретят русский язык везде и всюду. Что просто смешно читать и слушать.
Тем не менее у части людей, у приличных, умных людей безусловно есть понимание, что после войны и пока она идет будет очень негативное восприятие русских и русской культуры в том числе. Мне кажется, что в Украине безусловно есть какие-то опасные тенденции, связанные с тем же Пушкиным и Львом Толстым, которые, конечно, не имеют никакого отношения к нынешней России, к нынешнему краху российской культуры, потому что я просто знаю ребят, которые воюют за Украину, которые в основном русскоязычные, которые читают русских авторов, абсолютно спокойно относятся, среди них нет резких радикальных выражений.
А вот люди, которые не воюют, которые не знают, как бы им себя проявить в этом ужасе, они иногда пытаются все это убрать, чтобы исчез русский язык, перестать говорить на враждебном зыке. Я вижу в этом определенный минус, который не даст возможности победить.
Потому что военная победа над нынешней Россией — это очень сложно, а победить можно какими-то другими путями. Даже не могу представить, но мне кажется, что это возможно. И что показывает лента? Это растерянность и страх, что если вообще не станет русской культуры, то что-то случится непредставимое, хотя из истории понятно, что это все ерунда.
Игорь Померанцев: Артур, у меня к вам личный вопрос. Как мне это видится, вы дважды репатриант, сначала вы по маме уехали в Израиль, потом по папе вы уехали в Германию. Вот в такой воображаемой периодической таблице блужданий вы нашли какой-то свой квадратик — репатриант, эмигрант, политэмигрант, беженец, немец, еврей? Кто вы?
Артур Фред: В Израиль я все-таки не переезжал, я сразу переехал в Германию, хотя часто бывал в Израиле и даже хотел там остаться после переезда в Германию.
И сейчас у меня есть какая-то тяга к Израилю, я хотел бы там чаще бывать, а то и жить, но в нынешней политической обстановке там, я думаю, это очень сложно представить. Поэтому я сразу попал в Германию в году формально, но почти сразу я уехал в Украину работать, в Киев, и фактически до года я больше бывал в Украине. После го, увидев живого Януковича рядом, вблизи, я ощутил какой-то ужас и понял, что мне ближе Европа.
Я не чувствую себя немцем, что-то мне мешает, я больше чувствую себя украинцем, но иногда меня стало посещать отчаяние. Я ожидал чуда, что все-таки вернусь в Украину и смогу там жить и работать, это ощущение было до февраля прошлого года. Я думал, что все наладится каким-то образом.
Но сейчас эти надежды гаснут, поэтому я больше себя ощущаю украинцем, для меня это очень важно в силу даже простых обстоятельств, что в году, когда мои произведения исследовали какие-то специалисты из КГБ, они написали, что я пишу с точки зрения украинского буржуазного национализма, что меня совершенно потрясло.
После я, осмысливая то, что я писал тогда и сейчас, я все более сам, со стороны на себя глядя, убеждаюсь, что это все-таки украинский взгляд. Музыка, YouTube и в других подкаст-приложениях. Оставляйте комментарии и делитесь с друзьями. Гуманитарный коридор. Моментальные истории жизни. Другие статьи и программы здесь: Герои Ив.
Ссылки для упрощенного доступа Вернуться к основному содержанию Вернутся к главной навигации Вернутся к поиску. Проекты Кино. Реалии Север. Реалии Фактограф. Социальные сети. Предыдущий Следующий. Украинцы, сирийцы, немцы Беженский взгляд на беженцев. Иван Толстой Игорь Померанцев.
Мало ли, вернешься, а дома твоего уже нет. Каждый день из города кто-нибудь уезжал. Корейцы, например, очень быстро вернулись к себе на родину. Потом китайцы. Немцы до последнего оставались в Сирии. Русские начали массово уезжать в начале года. Нужно было прийти в посольство, где тебя записывали на рейс самолета МЧС, и в течение пяти недель тебе звонили, сообщали, что нужно срочно ехать в аэропорт, чтобы улететь.
Число желающих вернуться на родину, согласно спискам российского консульства, к этому времени едва превышало сто человек. Лиля оставалась в Дамаске до года. С каждым днем становилось все хуже и хуже. На каждом шагу появлялись блокпосты, начались проблемы с продуктами. Все стало дорожать. В конце апреля года пропал мой сын Эрик. Он поехал со знакомыми на такси в другой город и два дня не выходил на связь.
Через знакомых я узнала, что Эрик попал в тюрьму. Его выпустили через два месяца. Он вернулся домой в робе, неподстриженный, вшивый. Оказалось, что при выезде из Дамаска их остановили на блокпосту, в багажнике машины нашли оружие. Эрик никакого отношения к нему не имел, оно принадлежало водителю такси. Но пока полиция это выясняла, все сидели в тюрьме. Как только появилась возможность, мы бежали из Сирии в Германию. Я бы с удовольствием вернулась в Дамаск, но возвращаться некуда. Моя подруга ездила туда, говорит, что района, где мы жили, уже нет — его снесли.
Значит, и дома нашего уже нет. Сейчас мы живем в Германии. За год в Евросоюз прибыли больше 1,2 миллиона беженцев. В Германии статус беженца выдавали практически всем добравшимся до страны сирийцам. Спустя пять лет ситуация изменилась. Теперь Европейский союз пытается снизить поток мигрантов. В году она поступила в Институт арабского языка в Дамаске. Но заговорить на арабском ее заставили гражданская война и сирийская тюрьма. Марина познакомилась со своим будущим мужем — сирийцем — в Китае.
Оба учились там в магистратуре. В году после окончания университета переехали в Латакию. Мужа Марины призвали в правительственную армию. Светлана приехала в Сирию через несколько дней после августовского путча года. Во время гражданской войны в Сирии Светлана возвращалась на родину, но решила, что даже под бомбами жить лучше, чем в России. Арабская ночь. Иностранки в бане. В нарастающем хаосе все сильнее ощущалась растерянность. Это был не обычный широкий пляж, который они видели на северном побережье Франции.
Вместо этого контрабандисты привезли их в центр Вимрё, небольшого курортного городка к северу от порта Булонь, и привели на слип, спускавшейся в воду от мощного волнолома. Здесь не было мелководья, по которому они собирались перебраться на борт удаляющегося судна, а был крутой спуск со слипа сразу на глубину.
В своем закутке на западе Лондона еще один из братьев Обады, летний Нада, постоянно поглядывал на телефон. В Лондоне был час ночи, во Франции — За несколько часов до этого Нада позвонил всей группе — они как раз сидели и грелись у костра во временном лагере под мостом через канал в Кале. Казалось, предстоящее путешествие их не пугало. Даже Обада, одетый в темную вязаную шапку и синий шарф, усмехнулся и поднял к камере два пальца в знак победы.
Их долгое и трудное путешествие почти закончилось. Нада совершил такой же нелегальный переход двумя годами ранее, не прислушавшись к мнению своего отца, живущего в Даръа, — тот поначалу убеждал его набраться терпения, предполагая, что война в Сирии скоро закончится. Нет никакой безопасности. Не было другого способа попросить убежища», — вспоминает Нада, рассказывая об этом своему отцу. Нада — бородатый, немногословный мужчина, высокий, как и все его братья.
Нада решил отправиться в Англию, потому что его дядя уже совершил это путешествие почти десять лет назад и получил разрешение остаться. Оба мужчины приехали нелегально, потому что, по словам Нады, у них не было другого выхода. Подпишитесь на нашу имейл-рассылку, и каждый вечер с понедельника по пятницу вы будете получать самые основные новости за день, а также контекст, который поможет вам разобраться в происходящем.
По данным Asylum Aid, благотворительной организации, предоставляющей специализированные юридические консультации людям, ищущим убежище, на практике граждане Сирии не имеют возможности подать прошение о предоставлении убежища, лично не приехав в Великобританию. Подавляющее большинство пытается пересечь границу нелегально, так как визы для получения убежища не предусмотрены.
Воссоединение семьи — один из немногих легальных путей — трактуется очень узко, и в визах часто отказывают, но некоторым это удается. Незначительное число сирийцев также получают разрешение на въезд через программы переселения. Согласно статистике Министерства внутренних дел Великобритании, за 12 месяцев до октября года въехать в страну таким образом смогли около сирийцев. Прибыв в Англию, Нада рассказал чиновникам, что в его университете в Дамаске ему угрожали расправой после обвинения в нелояльности правительству и что он хочет избежать призыва в армию.
Вы идете в армию и остаетесь там на 10 лет. Ты должен убивать, или умрешь сам. Мы этого не хотим». Брат Обады Нада: «В Сирии опасно. Ты должен убивать, или умрешь сам». В октябре прошлого года Нада получил статус беженца и разрешение остаться в Великобритании на пять лет.
Недавно он нашел работу на складе недалеко от Уэмбли. Сейчас он посещает курсы английского языка и надеется вскоре привезти из Сирии жену — он может претендовать на это как беженец — и в итоге возобновить обучение на юридическом факультете в Англии. Вскоре после приезда в Великобританию Нада предложил своим братьям, которые все еще живут в Даръа, присоединиться к нему. С начала гражданской войны в Сирии несколько их родственников также добрались до Великобритании.
Здесь была целая сеть выходцев из Даръа, города, где, как считается, и началась революция против режима Асада. В Даръа Обада ходил в школу. Его братья считали его «очень хорошим и очень умным» и надеялись, что он захочет стать врачом.
Он был заядлым футболистом и с восторгом рассказывал Наде о том, как смотрит игры клуба «Манчестер Сити» в Англии. Но есть основания полагать, что родители Обады также подталкивали, а возможно, и давили на него. Дела в семье обстояли не слишком хорошо: у его отца, Абу Айзера, были многочисленные проблемы со здоровьем, и он надеялся на лечение в Великобритании. Его мать, Ум Айсер, рассказала нам в видеосообщении, что ее младший сын «отправился в путь, чтобы в будущем воссоединиться с нами».
Сосед из Даръа, находившийся рядом с Обадой в ночь, когда он утонул, подтвердил это. В этом и был смысл их отъезда, чтобы его отец мог лечиться за границей», — сказал мужчина, попросивший не раскрывать его имени. В действительности этот план изначально был неосуществим.
Учитывая, что в Лондоне у него уже был взрослый брат, несовершеннолетний Обада не смог бы легально организовать приезд своих родителей.
В мае прошлого года, когда он и его брат Айсер сели на самолет из Дамаска в ливийский город Бенгази, Обаде было всего 13 лет. Для въезда в Ливию сирийцам визы не требуются, и его дядя, работающий в Дубае, помог им деньгами. В Дубае нет системы предоставления убежища. Обада не смог бы посещать там школу, и семья, похоже, твердо решила отправиться в Великобританию. Если Обада, которого, возможно, сподвигли на путешествие мольбы родителей, энтузиазм и решимость его старшего брата, еще не до конца понимал все риски, то вскоре понял.
В октябре года, после нескольких месяцев ожидания в Ливии, братья попытались пересечь Средиземное море на лодке контрабандистов, отправившись из Триполи. Однако лодку перехватил тунисский патрульный катер. Братьев доставили обратно в Ливию, где они попали в руки местного ополчения.
Они спали на голом полу, и часто их кормили только один раз в день маленькой миской макарон. В конце концов, получив дополнительную финансовую помощь от своего дяди в Дубае, братья смогли выкупить свою свободу — она обошлась в долларов с человека. Неудивительно, что в этот момент Обада начал серьезно сомневаться, стоит ли продолжать путешествие. Мы говорили с ним, чтобы поддержать его, чтобы он не беспокоился ни о чем. Но ему нужен был кто-то, кто позаботился бы о нем», — вспоминает Фарис.
Когда группа объявила, что нашла другого контрабандиста, готового отвезти их в Италию, Обада позвонил родителям и сказал, что это его последняя попытка пересечь Средиземное море. Если она не увенчается успехом, он вернется домой.
В декабре группа беженцев перебралась на другую надувную лодку. И на этот раз им, хотя и не без труда, удалось попасть в Италию. После 22 часов в море их подобрала итальянская береговая охрана у острова Лампедуза.
Их также зарегистрировали местные власти, что затруднило им возможность просить убежища в любой другой стране ЕС, кроме Италии.
/New folder (2)/2.jpg)
Тем не менее, как только они смогли выбраться из лагеря беженцев, то отправились из Болоньи сначала в Милан, а затем через границу во Францию. Нада тем временем начал сомневаться в своих возможностях.
